Евгений Киселев
«Няша» Поклонская, приписав генералиссимусу Суворову классическую цитату из Грибоедова, затмила свою предыдущую историко-художественную эскападу – я имею в виду совсем недавнее ее пафосное выступление бывшей крымской прокурорши в защиту доброго имени последнего русского царя Николая II.
Напомню: Поклонская решила, что опорочить светлый образ Николая Александровича собрался режиссер Алексей Учитель, завершающий работу над фильмом о знаменитой русской красавице-балерине Матильде Кшесинской.
Я пока видел только двухминутный трейлер, из которого ясно лишь одно: в центре сюжета – роман юного цесаревича Николая со столь же юной артисткой императорских театров.
Единственное, что сразу же пришло мне в голову: в реакции Поклонской и ее единомышленников есть что-то глубоко советское — примерно так же в свое время ревнители светлого образа вождя мирового пролетариата говорили: «Не смейте марать великое имя Ленина грязными слухами про какую-то там Инессу Арманд!»
В отличие от вечно чем-то возмущенной православно-патриотически озабоченной общественности, я пока ничего не могу сказать о картине Алексея Учителя – ни хорошего, ни плохого.
Выйдет фильм — посмотрим, обсудим. Может быть, это окажется «развесистая клюква», ни один художник от этого не застрахован. А может – и хорошее кино.
Мне непонятно, рассказано ли будет в фильме о том, что после цесаревича Николая у Кшесинской был роман с его дядей, великим князем Сергеем Михайловичем, от которого она, по одной версии, родила сына, получившего отчество Сергеевич?
Расскажет ли фильм о том, что потом – параллельно – у Кшесинской завязался роман с другим великим князем, Андреем Владимировичем? Как утверждала балерина в своих мемуарах, настоящим отцом ее ребенка был он. В конце концов, после убийства Сергея Михайловича большевиками в 1918 году, уже в эмиграции, князь Андрей стал ее мужем (и отчество сына Кшесинской поменялось на «Андреевич»).
Но – вне зависимости от того, насколько корректным
с точки зрения исторических подробностей окажется фильм Учителя – я никак не ожидал, что сегодня кого-то может возбудить общеизвестный исторический факт, что у наследника престола действительно был роман с Матильдой Кшесинской, многократно описанный в воспоминаниях современников, в том числе и в мемуарах самой Кшесинской, и в воспоминаниях близкого друга императора, великого князя Александра Михайловича – уникальном источнике о жизни семейства Романовых. Никто из них не отставил столь же подробных мемуаров, хотя это, разумеется, источник не самый надежный.
В любом случае, за последние десятилетия, начиная с исторически небезупречной «Агонии» Элема Климова, было снято уже столько хороших и плохих фильмов и сериалов — художественных и документальных — о русских царях и царицах; столько написано книг – и сусальных, апологетических, и достаточно трезвых и взвешенных — что, казалось бы, можно было успокоиться. Давно понятно, что все Романовы были живыми людьми, которым ничто человеческое не было чуждо.
И в том числе — в глубоко интимных сферах. Они влюблялись в простолюдинок, вынужденно – в силу законов, придворных традиций, сословных предрассудков — женились на нелюбимых особах королевской крови, потом разъезжались с ними, жили врозь, заводили внебрачные связи, рожали детей, в том числе – кошмар! – с красавицами-актрисами.
Но была во всем в этом некоторая, если угодно, закономерность: самые заметные члены императорской фамилии, которых смело можно отнести к числу выдающихся политиков или крупных военачальников своего времени, в личной жизни – нравится это кому-то или нет – вели себя гораздо свободнее многих своих современников.
Вывожу за скобки Екатерину Великую с ее длинным списком фаворитов — об этом все знают. Как и о «романе императора» Александра II — о том, царь-освободитель при живой жене фактически жил другой семьей с княжной Екатериной Долгоруковой, и фильмы сняты, и книги написаны.
Расскажу несколько других историй, куда менее известных. Начну со старшего из братьев Александра II,
великого князя Константина Николаевича.
Был он куда бóльший либерал, чем Александр II — решительный, волевой, целеустремленный, последовательный в своем реформаторстве, игравший при царе-освободителе примерно такую же роль, как сто с лишним лет спустя, в годы перестройки — Александр Николаевич Яковлев при Горбачеве.
В личной жизни же он вел себя едва ли не вызывающе: практически в открытую жил с балериной Анной Кузнецовой, дочерью знаменитого трагика Василия Каратыгина и имел от нее пятерых детей.
Великий князь, как не без едкой иронии писал в своих мемуарах видный государственный деятель конца ХIХ века Александр Половцов, Константин Николаевич, будучи уже в отставке, «гулял в Крыму и, встречая знакомых, старался знакомить их со своей танцовщицей Кузнецовой и при встрече говаривал: «В Петербурге у меня казенная жена, а здесь собственная»».
Впрочем, сам Половцов был женат на внебрачной дочери великого князя Михаила Павловича, родного брата императора Николая I, а дочь Половцова вышла за одного из графов Бобринских, род которых вел свое начало от любовной связи Екатерины II и Григория Орлова. В те времена, что бы ни писал Толстой в «Анне Карениной», петербургское высшее общество сквозь пальцы смотрело на внебрачные связи, побочные семьи и незаконнорожденых детей.
На следующем снимке – Константин Николаевич с маленькой дочерью Мариной, родившейся в браке с Анной Кузнецовой. Через несколько лет новый император Александр III, ненавидевший дядюшку-либерала всеми фибрами души, отправит его в отставку со всех постов, но при этом сделает широкий жест — узаконит своим указом внебрачных детей великого князя, присвоит им дворянское достоинство и фамилию «Князевы». Насколько мне известно, внуки и правнуки Марины Князевой живут сегодня в Москве – уже под другими фамилиями.
Любопытно, что по прихоти судьбы дом в Петербурге на Английском проспекте, где великий князь Константин Николаевич жил с Кузнецовой-Князевой, уже после его смерти — через одного владельца – достанется Матильде Кшесинской…
Другой брат Александра II, великий князь Николай Николаевич-старший, главнокомандующий русской армией во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов, генерал-фельдмаршал, последний кавалер высшего военного ордена Святого Георгия I степени в истории Российской империи, тоже презирал.
условности. Он открыто жил с другой актрисой балета, Екатериной Числовой и тоже имел от нее многочисленных детей. И точно также его племянник Александр III узаконил их, возвел в дворянское достоинство с фамилией «Николаевы» — кто-то из их потомков после революции тоже остался в России и живут здесь и по сей день.
Среди самых деятельных, умных и талантливых членов семьи Романовых были – о ужас! – даже люди нестандартной сексуальной ориентации или, как сказали бы сегодня, представители ЛГБТ-сообщества. Иногда это было предметом постоянных громких скандалов.
Как в случае с великим князем Сергеем Александровичем, после назначения которого московским генерал-губернатором будущий министр иностранных России граф Владимир Ламсдорф, сам фактически открытый гомосексуалист, записал в дневнике: «По городу циркулирует новый анекдот: Москва стояла до сих пор на семи холмах, а теперь должна стоять на одном бугре». «Буграми» в ту пору называли геев – от французского «bougre».
Кстати, перевод великого князя в Москву в 1891 году, возможно, был почетной ссылкой. Александр III устал выслушивать рассказы о похождениях младшего брата в компаниях молодых гвардейских офицеров.
В вышеупомянутых мемуарах великого князя Александра Михайловича есть красноречивый пассаж про кузена Сергея:
«При всем желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его характере, я не могу ее найти. Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов и давая таким образом врагам богатую пищу для клеветы и злословия. Некоторые генералы, которые как-то посетили офицерское собрание лейб-гвардии Преображенского полка, остолбенели от изумления, услыхав любимый цыганский романс великого князя в исполнении молодых офицеров. Сам августейший командир полка иллюстрировал этот любезный романс, откинув назад тело и обводя всех блаженным взглядом!»
Тут справедливости ради надо сказать, что мемуары великого князя порой чрезмерно желчны, ядовиты и, возможно, не всегда справедливы – великий князь Александр Михайлович или Сандрó, как называли его близкие, был человеком талантливым и деятельным, например, он был одним из основателей русской военной авиации, за свои деньги купил во Франции боевые самолеты и создал в Севастополе школу военных летчиков, но при этом явно чувствовал себя далеко не в полной мере востребованным.
Сергея Александровича он и вправду не любил – великие князья «Михайловичи», как называли эту ветвь царской семьи, происходившую от младшего сына Николая I – Михаила, являли собой либеральное крыло царской фамилии, а князь Сергей был ярым консерватором и ретроградом. Но едва ли Сандрó стал бы оговаривать его, возводить на него напраслину, даже спустя много лет после смерти. Все же члены императорской семьи в отношениях между собой придерживались старомодного рыцарского этикета.
И великий князь Александр Михайлович не стал бы делать этого хотя бы из уважения к памяти погибших родственников – он, например, преклонялся перед Эллой, великой княгиней Елизаветой Федоровной, вдовой Сергея Александровича, жестоко убитой большевиками в Алапаевске – живьем сброшенной в шахту вместе с несколькими другими Романовыми, в том числе родным братом Сандрó. Уже в наше время она была канонизирована русской православной церковью как новомученица.
Любопытно, что уже в постсоветское время в тех самых православно-патриотически озабоченных кругах сложилась своеобразная секта ярых защитников великого князя Сергея, которая всячески превозносит его подлинные и мнимые достоинства, и главным аргументом выступает его жена. Не мог быть виновен в содомском грехе муж святой преподобномученицы, основательницы Марфо-Мариинской обители, сам человек глубоко религиозный, основавший Российское императорское палестинское общество, трижды совершавший паломничество в Святую Землю, с добротой необыкновенной (что правда) воспитывавший чужих детей – сына и дочь своего младшего брата Павла, разделенного с детьми и отправленного из России в зарубежную ссылку за то, что без разрешения императора женился на разведенной простолюдинке.
Дело доходит до смешного.
Кто-то из апологетов великого князя, рассуждая о том, каким тонким знатоком и любителем изящной словесности он был, и как ценил общение с выдающимися литераторами, в подтверждение приводит фразу из письма Серея Александровича другому великому князю – Константину Константиновичу (сыну того самого либерального великого князя Константина Николаевича, что с балериной Кузнецовой жил):
«Вообрази, что на днях я провел ночь… с Апухтиным!»
На самом деле, фраза вполне двусмысленная, потому что Алексей Апухтин был одним из самых скандально известных «бугров» в Петербурге. На этой почве был близок со своим однокашником по Петербургскому училищу правоведения Петром Чайковским. Гомосексуальность обоих совершенно не умаляет ни достоинств поэзии и прозы Апухтина, ни величия музыки Чайковского.
Как, на самом деле, и соответствующие наклонности великого князя, о которых весьма дружно вспоминают современники, впрочем, свечку, как говорится, не державшие. Даже если они имели место, общественных заслуг Сергея Александровича они, на мой взгляд, не перечеркивают.
История — штука не черно-белая, в ней случается, что вроде бы общепризнанно дурные люди вдруг поворачиваются к граду и миру неожиданно светлой стороной, что в одном человеке великие пороки сочетаются с великими добродетелями. Тем более с течением времени – раньше гомосексуальность считалась в обществе постыдным пороком, проявлением распущенности, тяжким грехом, уголовно наказуемым. Сейчас все, слава Богу, совершенно иначе.
Взять того же великого князя Константина Константиновича, адресата, которому с детства близкий ему Сергей пишет про ночь, проведенную с Апухтиным.
Вот кого при жизни никто не подозревал в «бугорстве»! Однако когда исследователям открылись его дневники, то оказалось, великий князь не раз каялся, что его преследует, мучает греховная страсть к особам мужского пола – так он, человек глубоко религиозный, воспринимал свою сексуальную ориентацию.
«9 апреля 1904 г. На душе у меня опять нехорошо, снова преследуют грешные помыслы, воспоминания и желания. Мечтаю сходить в бани на Мойке или велеть затопить баню дома, представляю себе знакомых банщиков – Алексея Фролова и особенно Сергея Сыроежкина. Вожделения мои всегда относились к простым мужикам (вот он – снобизм), вне их круга я не искал и не находил участников греха. Когда заговорит страсть, умолкают доводы совести, добродетели, благоразумия».
Таких записей не одна и не две, особенно в том самом 1904 году, когда тайная страсть, судя по всему, настойчиво преследовала великого князя. Его дневники — огромный массив документов, они хранятся в ГА РФ в составе его личного фонда №660, который насчитывает 1392 единицы хранения. Небольшая часть их уже издана, полностью, думаю, они выйдут в свет не скоро – для этого историкам-архивистам нужно еще проделать гигантскую работу. Без научных комментариев публикация дневников не имеет смысла.
В том числе – без попытки найти ответ на вопрос, почему Константин Константинович так беспощадно писал правду о том, что так его мучило. Впрочем, в дневнике есть запись, кое-что объясняющая:
«Не знаю, как поднялась моя рука написать все это. Я знаю, что мой дневник достанется потомству – но не стыжусь этого. Все равно, на страшном суде все узнается».
Вот мы и узнали в 1990-х. Что-то изменилось в нашем отношении к этому прекрасному человеку? Президенту Императорской академии наук, основателю Пушкинского дома, создателю многих военных учебных заведений и кадетских корпусов, поэту, драматургу, переводчику Шекспира, Шиллера, Гете, писавшему под псевдонимом К.Р.? Любящему отцу восьмерых детей?
Принц Петр Александрович Ольденбургский, по слухам, тоже был геем. За него выдали замуж младшую сестру Николая II, великую княжну Ольгу Александровну. Брак оказался, мягко говоря, неудачным. Сама великая княгиня написала потом в своих воспоминаниях: «Мы прожили с ним под одной крышей почти пятнадцать лет, но так и не стали мужем и женой». Со временем принц, узнав, что Ольга Александровна полюбила гвардейского офицера Николая Куликовского, великодушно назначил его своим адъютантом и распорядился, чтобы тот поселился в их резиденции, а жене предложил довольствоваться такими отношениями с возлюбленным, пока император не даст согласия на развод. Развода пришлось ждать еще 12 лет.
На самом деле, лично мне совершенно не важно, почему принц Ольденбургский не стал сестре царя настоящим мужем – потому что он был гей, или по какой-то другой причине. Мне важно то, что подружившийся с принцем в эмиграции Бунин написал про него в биографическом очерке «Его Высочество»:
«Петр Ольденбургский был человеком совершенно удивительной доброты и душевного благородства».
Мне точно так же совершенно не интересно, была ли в действительности влюбленность наследника престола в юную балерину Матильду Кшенискую сугубо платонической или у них была чувственная страсть. Мне не кажется, что это хоть сколько-нибудь порочит память об императоре Николае II.
Он был хороший человек, любящий муж и отец, образцовый семьянин – но слабый человек. Образованный, начитанный, хорошо воспитанный, кадровый офицер средних способностей. По-своему демократичный, мягкий в общении, вежливый с подчиненными. Но — тяготившийся монаршими обязанностями. Чуть что — уходивший в семейную жизнь. Подолгу плававший на императорской яхте «Штандарт» в финских шхерах, пропадавший на охоте, а после рождения сына живший или в Царском селе, или в Ливадии. Живший семейной драмой — неизлечимой болезнью долгожданного наследника, гемофилией, не дававший ни приемов, ни балов, редко выезжавший за границу. Осуждать безутешного отца за это невозможно, но политика….
Политик Николай II был никакой. Едва ли он толком понимал, что это вообще такое – политика. Боялся рядом с собой сильных, самостоятельных людей: Витте, Столыпин, Коковцов – все они были отправлены в отставку. Кстати, и вольности-то даровал в 1905 году, по преданию, напугавшись своего грозного двухметроворостого дяди великого князя Николая Николаевича-младшего, который обещал застрелиться прямо в царском кабинете, ежели царь тут же не подпишет Манифест 17 октября.
А вскоре после начала первой мировой войны главнокомандующий русской армией Николай Николаевич — невеликих талантов полководец, однако до безрассудства храбрый и популярный в армии — тоже отправился в отставку. Николай II сам принял на себя обязанности Главнокомандующего.
Главнокомандующий из царя он тоже вышел никакой.
А там подоспел февраль 1917. Как эскадрон сдал – произнес кто-то из свидетелей его отречения.
Удачливому политику порой требуется немного безрассудства: пойти против течения, отказаться признать результаты выборов, забраться на броневик или танк, вывести своих сторонников на улицу, поднять восстание, начать непопулярные реформы, отправить в отставку популярного министра, разорвать привычный политический союз и т.д. Кто не рискует – тот шампанского не пьет. Иначе – станция Дно.
Даже Владимиру Путину нельзя не отдать должное: нужно было иметь некоторое безрассудство, чтобы согласиться, имея за плечами минимум государственного опыта, стать самодержцем всея Руси.
А вот его далекий предшественник на этом посту, быть может, весь запас безрассудства, данный ему судьбой, растратил на юношескую любовь к Матильде Кшесинской. И в этом, быть может, самая большая его ошибка.
