Случилась эта история в тот самый год, когда я приехал после окончания института по распределению в один северный заповедник на Оби. Меня отправили на зообазу «Калинка», которая специализировалась на лечении подраненных животных и осиротелых детенышей. Здесь была даже маленькая операционная для срочных операций раненых животных. Мой наставник, Костя Спицын, егерь со стажем, не очень охотно давал мне поручения и запрещал мне самостоятельные походы в тайгу. Я был тогда еще плохо обучен, не чувствовал ни зверя, ни птицы. Для меня тайга была мачехой, зато Костя легко распознавал любое её дыхание. До встречи с Костей я представлял егерей угрюмыми бородатыми мужичинами, у которых и сажень в плечах косая, и сила в руках недюжинная. Костя был совсем не такой. Коренастый, кряжистый, немного угловатый, он не вызывал особого восхищения. И только, пожалуй, его глаза выдавали в нем натуру сильную и прагматичную. Они полыхали черным огнем, и была в них какая-то угрюмая притягательность. Взгляд Кости всегда был серьезен и прям, даже если ему приходилось отвечать на мои почти детские наивные вопросы. Говорил Костя мало, как будто неохотно, по-сибирски укорачивая слова и налегая на о. -Смотри-от, смотри, вон белка прыгат, помни это место, - Костя показывал рукой на высокую ель, но я все равно ничего не видел. То лето выдалось серым, дождливым, работой меня не загружали, и я редко выходил в лес. Дни тянулись бесконечно долго, ночи светились прозрачностью, которая текла с неба, и были такими короткими, какими они бывают только в эту пору на Севере. Я жил на заимке в высоком рубленом егерском домике с широкой русской печью, желтыми половицами, застеленными домоткаными дорожками, и небольшими окнами. В мои обязанности входило обустройство егерского кордона, ремонт кормохранилища, заполнение отчетов и ведение егерского дневника. Но большую часть времени я отдавал чтению о повадках животных и о методах наблюдения за ними. Да и Костя не скупился на мое обучение. Он делился своими наблюдениями, рассказывая о косулях, волках, медведях, словом, готовил меня к самостоятельной работе, обещая показать в скором времени великолепие сибирской тайги. Лето закончилось быстро - уже в августе. Начиналась короткая сибирская осень, и нужно было готовиться к зиме. В редкие дни, когда Костя оставался на кордоне, он помогал мне ремонтировать сарай, куда мы собирались заложить заготовленное на зиму сено. Нужно было починить крышу, которая обветшала настолько, что любой дождь, даже самый незначительный, проникал внутрь и увлажнял хорошо просушенное сено. Забравшись на крышу, Костя коротко давал мне указания: - Ташши вон-от те доски, што лежат у стены! Я старался изо всех сил, поднимал доски вверх и хотел Костиной похвалы. Он только покрякивал, но глаза его светились теплотой, и я чувствовал, что Косте нравилось мое рвение. К вечеру работа была завершена. Костя ступил на верхнюю перекладину лестницы, как вдруг заметил в небе богатый косяк гусей. Они летели правильным треугольником, шумно свистя крыльями и перекликаясь друг с другом. Егерь замер, провожая взглядом птиц. Заслонив глаза козырьком ладони, он поворачивал тело в сторону улетающего косяка и тут, не удержав равновесия, упал на землю… -Костя! Костя! - мне показалось, что я кричал на весь лес. - Тише ты, зверя напугашь, - он еще пытался шутить, несмотря на то, что плечо и правая рука были разорваны в нескольких местах. Из ран торчали острые края кости. Вот ведь ирония судьбы! Костя, сумевший одним из немногих лесников пройти работу в тяжелейших очагах пожаров 2008 года без единого повреждения, год за годом выходить невредимым из многих рискованных встреч с браконьерами, по нескольку раз в год мирно расходиться на звериных тропах с таежными хищниками, в том числе и с волками, умудрился упасть с трехметровой высоты сарая и сильно повредить плечо и руку. Врача в округе не было, и, чтобы помочь Косте и отправить его в больницу, я вызвал по рации ветеринара заповедника, Галину Сергеевну Казакову, решительную даму, смело выхаживающую самых безнадежных лесных пациентов. Приехав через час, она долго колдовала над Костиной раной, обкалывая плечо лидокаином и накладывая повязку на его плечо. - Слышь, паря, - заговорил Костя беззвучно, - один остаешься. Не шали тут. Темные глаза его стали бездонными. Он помолчал, прерывисто вздохнул и продолжил: - Машину видел. Дурные люди приехали. Палить бездумно будут. Костя умолк. Мы бережно перенесли его на телегу, запряженную молодым беспокойным коньком, Галина Сергеевна заботливо укрыла Костю одеялом. - Но, пошел! - крикнула она коньку высоким голосом, дернула поводья и, легко подскочив, уселась рядом с лежащим Костей. Телега, подпрыгивая на лесной дороге, скрылась за поворотом. Я остался один. *** Эту ночь я не спал. Тайга шумела от ветра, дождь стекал мелкими струями по стеклу окошек, воздух наполнялся тяжелой тревогой. Я прислушивался к шуму леса, и мне казалось, что я слышал треск падающих старых деревьев. А может быть, это были выстрелы браконьеров? Я не знал, как успокоить свой страх. Я не знал, как буду здесь жить без Кости, который, как оказалось теперь, делал всю работу. Нужно было теперь самому делать обходы участка, разбираться в звериных следах и тропах, выслеживать зверя, определять места обитания таёжных жителей, и я чувствовал, что мне будет нелегко. В заповеднике не было лишних людей, и рассчитывать на чью-то помощь мне не придется. Мало-помалу я привык к своей работе. Изредка наезжало начальство, инспектируя меня. Галина Сергеевна навещала зообазу согласно своему графику, привозя мне почту, продукты и вести о Косте. Оказалось, что в районной больнице нет хорошего травматолога, который мог бы грамотно сложить раздробленную кость. И пришлось везти Костю в областной центр, за 200 километров, куда прибыл он далеко не в лучшем состоянии. Руку сложили, и теперь Костя выздоравливает. - Всё о тебе беспокоится, - Галина Сергеевна передала мне пухлый пакет с письмами Кости. - Говорит, жалеет, что мало тебя учил. Да ты читай, читай, письма-то он дочке диктует. Наташа в больнице медсестрой работает. Славная такая девчушка! Галина Сергеевна наморщила лоб. - Костя - хороший отец. Жену-то свою он давно похоронил, дочку один вырастил. Говорит, выпишется из больницы, заберет её с собой. Невесту тебе привезет. Рассмеялась звонко. От её смеха мне стало весело и легко. Я читал письма, написанные Наташей, с трудом разбирая стремительный почерк. За словами возникал образ девушки с русыми, как у отца, волосами и такими же, как у него, темными глубокими глазами. Выздоравливал Костя медленно. Осень уже давно закончилась, зима установилась быстро и вовсю хозяйничала в округе. Лес теперь не пугал меня, я привык к нему, и разговаривал с ним, как с другом. Объезжая подкормочные точки, подбрасывал в них зерно, сено, раскладывал соль в лизунцы для оленей. Галина Сергеевна приезжала часто и оставалась выкармливать козлят, оставшихся без матери: косулю-мать осенью разорвали волки. Однажды ранним утром я услышал выстрелы. Они доносились из чащи, где совсем недавно я увидел следы рыси. Там, в буреломе, километрах в десяти от моей базы, она устраивала свое логово. Подчиняясь своему чутью, я отправился именно туда. Мои собаки направляли мой путь: они чуяли кровь. Снег был еще неглубокий, и я без труда проехал на снегоходе это расстояние. Долго искать не пришлось. По следам крови я легко нашел убежище раненого зверя. Это была молодая самка. Красивое, гибкое тело, лапы, сильно опушенные книзу - она уже обросла новым густым мехом после линьки. Шуба переливалась пятнистым серо-буроватым цветом на спине и светлела на боках. Щеки кошки были серебристо-белесыми, густая шерсть делала морду красивой и выразительной. Уши заканчивались угольно-черными кисточками. Она лежала под вывернутым корнем упавшей ели и не показывала признаков жизни. Из глубокой раны на шее медленными каплями стекала кровь. Кошка едва дышала. Костя рассказывал мне, что раненая рысь может быть очень опасна. Но эта … Эта была почти мертва. Замотав рысь мешковиной, я привез её на базу. Галина Сергеевна, увидев, что я вернулся с добычей, бросилась на подмогу. - Что это с ней? - Галина Сергеевна решительно освобождала рысь от мешковины. - Рана неопасная, но глубокая. Похоже, пуля застряла. Если везти в клинику, можем потерять кошку. Надо извлекать пулю здесь. Галина Сергеевна побежала к дому, а я осторожно понес раненую рысь. Надежды на спасение почти не было. Сколько длилась операция, я не помню. Помню только, что очень устал. Я помогал Галине Сергеевне, как мог. Теперь оставалось только ждать. Утром следующего дня кошка пришла в себя. Она попыталась встать, но была еще слаба. Галина Сергеевна смочила ей морду водой. Кошка слизала капли и снова закрыла глаза. - Ну, всё.- Галина Сергеевна звонко рассмеялась и захлопала в ладоши.- Будет жить! - Галина Сергеевна! Миленькая! - я чуть не задыхался от волнения, - как хорошо, как хорошо! Рысь быстро шла на поправку. Галина Сергеевна обрабатывала рану, делала уколы, поила рысь таблетками и витаминами, кормила её из большого шприца. На удивление, рысь не проявляла агрессии и терпеливо сносила все процедуры. Через две недели мы перенесли рысь в свободный вольер. Мне пришлось уходить на охоту и стрелять дичь для рыси. Нельзя было допустить, чтобы рысь приучалась к лёгкой добыче и привыкала к человеку. Рысь охотилась на подраненного тетерева, легко расправлялась с ним. Съев половину птицы, кошка прятала другую половину в нору, которую я её устроил из бревен и дров. Она забавно фыркала, когда видела подходившую к вольеру Галину Сергеевну. -Ишь, Фроська какая! - Галина Сергеевна давно уже дала ей такую кличку. - Не бойся, никто тебя здесь не обидит. Через две недели Фроська выглядела уже совсем здоровой. - Ну, Миша, - сказала она как-то мне, - наша Фрося скоро станет мамашей. Малышка рысь появилась ночью. Это был славный котенок, маленький пушистый комочек. Слепая, как и все котята, она тыкалась в живот Фроськи, ища материнское молоко. Фроська заботливо вылизывала своего детеныша и очень сердилась, когда мы приближались к вольеру. Я по-прежнему приносил ей подранков, она охотилась, кормилась и была заботливой матерью. В середине февраля на базу вернулся Костя. Вместе с ним приехала и Наташа. Он был еще слаб, чтобы делать объезды, но помощь его была нам просто необходима. Он помогал Галине Сергеевне ухаживать за животными. Наташа всегда была рядом с отцом. Маленькая кошка подросла, и нужно было готовить отправлять рысей в лес. - К лету выпустим, - сказал Костя, - а то позабыват всё рысь-то. Пропадет тогда в лесу. Да и малую ничему не научит. - Жалко их, Костя, - ответил я. - Привыкли к ним. Но отпускать надо. - Нет, жалеть надо уметь. Что они здесь? Дармоеды. Природа их совсем другая. К маю маленькая рысь превратилась в мощную дикую кошку с сумеречным и недоверчивым взглядом уже взрослого животного. Повадки хищника прослеживались в её осторожных движениях. Инстинкт, заложенный природой, становился сильнее родственных уз. Молодая кошка начала линять, и мы решили отпустить рысей после линьки. В начале лета Костя смастерил просторный ящик: - Заманим туда кошек и отвезем в лес. Самое время быть им на свободе. Зверя много - не пропадут. Успеет обучить малую. Галина Сергеевна даже всплакнула. Она больше нас заботилась о рысях, привыкла к ним и полюбила этих диких кошек. Подтащив ящик к низкой дверце вольера, Костя бросил в него кусок мяса. Почуяв его, взрослая рысь, фыркая и недоверчиво глядя на нас, сделала несколько осторожных шагов к открытой дверце, ведущей в ящик, и остановилась. Маленькая кошка опередила мамашу и бросилась к мясу. Заурчав, обхватила лапами кусок, стала отрывать от него маленькие кусочки. Фроська, всё также осторожно и недоверчиво, медленно подходила к ящику, а потом, увлекаемая вкусным запахом добычи, в два прыжка проникла внутрь западни. Костя ловко опустил дверцу ящика. Решено было выпустить рысей на том самом месте, где я нашел её зимой. Это была её территория, родное место, помеченное животным. Там было безопасно для неё. Обустроенное логово, где она может проживать со своим детёнышем, куда не придут дурные люди с ружьями и где она может обучить подрастающую кошку приемам настоящей охоты и осторожности. Мы привезли кошек рано утром. Галина Сергеевна и Наташа остались на базе - чем меньше народу при этом действии, тем лучше для кошек: меньше будут нервничать. Обрушился короткий летний дождь в крупную каплю, но быстро перестал. Костя рванул веревку, западня открылась. Минуту-другую кошки принюхивались и не решались выйти. Первой не выдержала молодая рысь. Выскочила, начала носиться, обнюхивать деревья - видимо, еще кое-где остался запах матери. Потом стала точить когти и снова носиться вокруг. Взрослая рысь недовольно фыркнула, котенок, послушно мяукнув, вернулась к матери. Рысь, мягко ступая широкими лапами, отошла на несколько шагов от ящика, обернулась в сторону, откуда шел знакомый уже запах людей, негромко мяукнув, видимо, попрощалась с нами. Детёныш рыси подошел к матери, встал с ней рядом и так, бок о бок, они уходили в густые заросли. Начавшийся было и быстро закончившийся дождь вдруг с новой силой зашелестел по листьям деревьев, по хвое таежных елей и прятался в молодую траву, размывая следы и запах животных, убегающих в глубь леса. Мы стояли под дождем и смотрели туда, куда ушли рыси. Было радостно и немного тревожно за них: как-то сложится их жизнь в тайге. Костя посмотрел на меня и сказал: - Твои крестники, Миша! Поздравляю тебя! Теперь ты настоящий егерь. *** Прошло пять лет. Я по-прежнему работаю на зообазе «Калинка». Наташа стала моей женой, и у нас подрастает маленькая дочь. Костя и Галина Сергеевна тоже стали мужем и женой. Мы вместе - большая семья и часть природы, которая нам не мачеха, а настоящая мать. Наши рыси живы, мы отслеживаем их жизнь по чипам, которые им вшила под кожу Галина Сергеевна. Полтора года маленькая рысь находилась рядом с матерью и научилась от неё житейским рысиным премудростям. Теперь каждая из них живёт самостоятельной жизнью, даёт новое потомство, и жизнь природы продолжается.
Ирида, извини, старика за буквоедство...я был не прав
Михаил, я не очень поняла, за что вы извиняетесь. Если за уточнение по поводу дня Никиты-гусятникка, то не стоит, конечно, по таким пустякам расстраиваться. Дело в том, что в Сибири осень начинается уже в августе, и птицы собираются в стаи и делают перелеты с одного места на другое, с более сочными кормами. Так что косяки гусей в небе в августе-сентябре - не всегда факт, что они летят на юг.
Спасибо, Сумрак, за критические замечания и, как всегда, дельные советы. Тебе, как человеку творческому, понятно, что писать можно научиться только тогда, когда есть конструктивная критика. Отвечу на твои замечания. Первое. Рассказ ведется от лица юноши,недавнего студента. Я просто не нашла места героине, которая могла бы рассказать эту историю. Наташа родилась гораздо позже, чем сама идея. Второе, что касается непосредственно персонажа, от лица которого ведется рассказ. Малая форма повествования - рассказ - заставляла меня ужиматься, иначе он бы "распух" от большого количества деталей. В плане были, конечно, детали, раскрывающие характер работы, которую выполняет герой. Были детали относительно взаимоотношений егеря Кости и Галины Сергеевны. Но,повторюсь, мне нужно было чем-то жертвовать ради замысла рассказа. Третье. Прошедшее время глаголов и вообще прошедшее время действия - вещь не совсем лёгкая. Но здесь я не могла соединить действие и время, не получилось у меня. Наверное, опять же из-за замысла повествования, а он таков: ничего не умеющий бывший студент взрослеет и становится самостоятельным по мере поступления проблем; отношение человека к раненому животному; ответственность за свою работу. Ну, и тп.
Цитата
...которая бы описала его словами других персонажей, тем самым усиливая образность их самих.
О, это для меня очень трудная задача. Писать диалоги и раскрывать в них характер героев - отнюдь не простое дело. Думаю, я займусь дорисовкой, допишу картины природы - я очень их люблю. Может быть, дополню парой эпизодов, где покажу главного героя. Если получится, то попробую написать от третьего лица и тогда время повествования ляжет, как надо.
Кароч, Сумрак, ты, как всегда, провоцируешь меня на подвиги
Не перестаю удивляться таланту моих друзей и коллег. С дебютом, Ирида. Вспомнился фильм "Тропой бескорыстной любви" о рыси по кличке Кунак. В детстве был период увлечения рассказами о животных - "Белый клык", "Домино", "Гризли"...спасибо за вызванные воспоминания. Интересно, а почему ты решила писать от имени мужчины? Может быть мне и мешает то, что я знаю точно, что рассказ писала женщина, но все-таки отдельные фразы характеризуют главного героя ( а это, прежде всего, рассказчик), как человека, которому больше присущи такие чувство, как нежность, любовь, слезы радости и восторга (- Галина Сергеевна! Миленькая! - я чуть не задыхался от волнения, - как хорошо, как хорошо!...- Жалко их, Костя..), и уж совсем безразличны, если не вызывающие отвращения, атрибуты выбранной профессии - оружие, сама охота, для которых автор не уделяет лишних слов для определения своего места в кругу своих персонажей, как людей, так и животных. Выбранный тобой стиль изложения ( в прошедшем времени и от первого лица) считается самым сложным. Читатель представляет себя на месте рассказчика и бывает разочарован, когда некоторые поступки, и даже мысли рассказчика, не соответствуют с представлениями о себе любимом...в тексте очень много "Я", что излишне, как уточнение, а прошедшее время еще более "погасило" динамику, и без того не особо динамического сюжета. То есть, ты "посадила читателя в кресло у камина" и оставила его "предаться воспоминаниям", где он, читатель, не всегда мог ощутить именно своего "Я", а полной уверенности в отсутствии идентичности у него нет -в рассказе нет "внешности" рассказчика, ни единой сцены, которая бы описала его словами других персонажей, тем самым усиливая образность их самих. Критиковать можно все, что живет и двигается, а потому этим и ограничусь, ну если только еще замечу, что можно было бы братьям нашим меньшим уделить чуть больше внимания, ведь по сути, именно их ты хотела поместить в центре повествования.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
